Заставив себя улыбнуться, Друшикко покачала головой:

– Эти маточные репликаторы такие странные!

– Не страннее того, что нам помимо нашей воли навязала эволюция, – улыбнулась в ответ Корделия. – Благодарение Господу за технологии и рациональное устройство. Теперь я знаю, о чем говорю.

– Миледи… А как вы узнали, что беременны? У вас не пришли месячные?

– Месячные? Нет, по правде говоря, не так. – Она вспомнила прошлое лето. Эту самую комнату, эту сбитую постель… Их брачное ложе… Скоро они с Эйрелом снова смогут разделять его, хотя с отсутствием такой цели пикантность пропадет. – Мы с Эйрелом прошлым летом считали, что устроились здесь насовсем. Он вышел в отставку, я тоже… Никаких обязанностей. Я вот-вот должна была выйти из возраста, пригодного для органического деторождения, которое здесь, на Барраяре, считалось единственно доступным. Что еще важнее, Эйрел хотел детишек поскорее. Так что через несколько недель после нашей свадьбы я попросила удалить мне контрацептивный имплантат. Чувствовала себя ужасной преступницей: дома бы мне его сняли только после покупки лицензии.

– Правда? – Дру слушала ее, завороженно раскрыв рот.

– Да, таковы бетанские законы. Сначала надо получить разрешение на приобретение лицензии. У меня имплантат стоял с четырнадцати лет. Как я помню, до этого у меня один раз были месячные. Мы их прекращаем до тех пор, пока не понадобятся для деторождения. Мне поставили имплантат, разрезали плеву, прокололи уши. А потом – праздновали мое совершеннолетие…

– Но ведь вы… не занимались сексом с четырнадцати лет?.. – ошеломленно спросила Друшикко.

– Могла бы. Но для этого, увы… необходим партнер. Я встретила возлюбленного гораздо позже. – Корделии было стыдно признаться – насколько позже. Она была такой неопытной… «И с тех пор мало что переменилась», – с горькой иронией сказала она себе.

– Я и не предполагала, что это произойдет так скоро, – продолжила Корделия. – Думала, мы несколько месяцев будем ревностно и с наслаждением пытаться, но получили ребенка с первой же попытки. Так что здесь, на Барраяре, у меня так и не было менструаций.

– С первой попытки, – глухим эхом повторила Дру. Уголки ее губ опустились в тайном отчаянии. – А как вы узнали, что… забеременели? По тошноте?

– Утомление пришло раньше тошноты. Но вообще-то по голубым полоскам… – Корделия замолчала, вглядываясь в обреченное лицо девушки. – Дру, это были чисто теоретические вопросы, или ответы интересуют тебя лично?

Еле сдерживая слезы, Друшикко с трудом выдавила:

– Лично.

– Вот как… – Корделия откинулась на спинку кресла. – Ты… не хочешь со мной поговорить об этом?

– Нет… не знаю…

– Надо полагать, это означает «да», – вздохнула Корделия. Кажется, это не труднее, чем быть нянькой при шестидесяти бетанских ученых в астроэкспедиции, хотя вопросов о беременности ей вроде бы не задавали. Но если принять во внимание, какие глупости то разумное сообщество избранных вываливало на ее голову, то здешние барраярские варианты должны быть… – Ты же знаешь, я буду рада помочь тебе чем смогу.

– Это было в ночь солтоксиновой атаки. Мне не спалось. Я спустилась на кухню, чтобы приготовить себе чего-нибудь поесть. По пути обратно наверх я заметила в библиотеке свет. Там оказался лейтенант Куделка. Ему тоже не спалось.

«Значит, Ку? Отлично, отлично. Может, все еще обернется к лучшему». Корделия ободряюще улыбнулась:

– Да?

– Мы… я… он… поцеловал меня.

– Надеюсь, ты тоже его поцеловала?

– Вы говорите так, словно одобряете!

– Одобряю. Вы для меня – два самых любимых человека, ты и Ку. Если бы вы только немного научились разбираться в себе… Но продолжай – это ведь не все?

– Мы… мы… мы…

– Сошлись? – с надеждой подсказала Корделия.

– Да, миледи. – Дру густо покраснела и судорожно сглотнула. – Ку казался таким счастливым… несколько минут. И я была так за него счастлива, так рада – хотя мне и было очень больно.

Вот он – варварский обычай Барраяра знакомить своих женщин с сексом через боль дефлорации без анестезии. Хотя если вспомнить, с какой болью связаны потом их методы репродукции, то, пожалуй, это следует считать честным предупреждением. Но Ку, лишь изредка попадавшийся ей на глаза в последние дни, выглядел совсем не так, как подобает счастливому любовнику. Что же эти двое делают друг с другом?

– Продолжай.

– Мне показалось, что через дверь библиотеки я увидела какое-то движение в задней части сада. Потом раздался этот шум наверху… Ах, миледи! Мне так стыдно! Если бы я охраняла вас, а не занималась этим…

– Успокойся, девочка! Ты была не на дежурстве. И если бы вы не занимались «этим», ты бы крепко спала. Солтоксиновая атака – никоим образом не ваша вина, не твоя и не Ку. И вообще, если бы вы не бодрствовали и не были более или менее одеты, то неудавшийся убийца убежал бы. «И мы не ожидали бы еще одной публичной казни… Да поможет нам Бог».

Корделия даже пожалела, что они тогда не продолжили заниматься любовью, вместо того чтобы смотреть в это проклятое окно. У Друшикко и без того хватает переживаний, нечего наваливать на нее еще и последствия всего случившегося.

– Но если бы…

– В последние недели этих «если бы» было больше чем достаточно. Пора уже сменить пластинку на «давайте жить дальше». – Корделия наконец поняла, в чем дело. Дру живет на Барраяре, следовательно, у нее нет контрацептивного имплантата. Похоже, что этот идиот Ку не принял никаких мер предосторожности. Значит, бедная Дру все эти три недели провела, опасаясь… – Ты хотела бы попробовать мои голубые полоски? У меня их много осталось.

– Голубых полосок?

– Да, я ведь начала тебе рассказывать. У меня есть целая упаковка этих диагностических полосок. Я прошлым летом купила их в Форбарр-Султане в магазине импортных товаров. Надо помочиться на полоску, и если пятнышко станет голубым, ты забеременела. Я прошлым летом использовала только три. – Корделия подошла к туалетному столику, и быстро перерыла содержимое ящиков. – Вот. – Она вручила полосочку Дру. – Иди облегчись. И облегчи душу.

– Они реагируют на таких ранних сроках?

– После пяти дней. – Корделия подняла руку, словно для клятвы. – Даю слово.

Тревожно глядя на узкую бумажную полоску, Друшикко исчезла в ванной комнате Корделии и Эйрела, дверь которой выходила в спальню. Через несколько минут она появилась снова. Лицо у нее было мрачным, плечи и голова опущены.

– Ну?

– Осталась белой.

– Значит, ты не беременна.

– Наверное, нет.

– Не могу понять, ты рада или огорчена? Поверь, если ты хочешь иметь ребенка, то лучше подождать пару лет, пока здесь освоят хоть какие-то технологии. – «Хотя какое-то время органический метод казался таким захватывающе интересным…»

– Я не хочу… Я хочу… Я не знаю… С того дня Ку со мной почти не разговаривает. Я не хотела ребенка – это сломало бы мне карьеру, и все же я думала, может, он… может, это его обрадует… Может, тогда он вернется, и… О, все было так хорошо, а теперь все разладилось!

Кулаки ее были сжаты, зубы стиснуты, лицо побледнело. «Поплачь, тогда я смогу легко дышать, девочка».

Но Друшикко взяла себя в руки.

– Извините, миледи. Я не хотела взваливать на вас всю эту глупость.

Глупость, да. Но отнюдь не только с ее стороны. Когда разлад так глубок, можно заключить, что виноваты оба.

– Так что же Ку? Я-то считала, что он страдает угрызениями совести, как и все в нашем доме. – «Начиная с Эйрела и меня».

– Не знаю, миледи.

– А ты не пробовала пойти на решительные меры – например, спросить его?

– Когда он видит, что я иду, то сразу куда-нибудь прячется.

Корделия вздохнула и сосредоточилась на одевании. Сегодня она оденется, как положено здоровой, а не в халат, как больная. В углу шкафа отыскались ее бежевые брюки, оставшиеся от мундира астроэкспедиции. Из любопытства она попробовала их надеть, и брюки не только легко застегнулись, но даже оказались слишком свободными. Да, она действительно была больна. С некоторым вызовом Корделия решила их не снимать и лишь надела поверх цветастую блузу с длинными рукавами. Очень удобно. Она улыбнулась себе в зеркало.